Производство: Россия, Франция
Год: 1994
Режиссер: Никита Михалков
В ролях: Никита Михалков, Олег Меньшиков, Надя Михалкова, Ингеборга Дапкунайте, Вячеслав Тихонов, Светлана Крючкова, Владимир Ильин, Алла Казанская, Нина Архипова, Авангард Леонтьев, Евгений Миронов, Инна Ульянова
Моя оценка: 8 из 10
Год: 1994
Режиссер: Никита Михалков
В ролях: Никита Михалков, Олег Меньшиков, Надя Михалкова, Ингеборга Дапкунайте, Вячеслав Тихонов, Светлана Крючкова, Владимир Ильин, Алла Казанская, Нина Архипова, Авангард Леонтьев, Евгений Миронов, Инна Ульянова
Моя оценка: 8 из 10
О жертвах политических репрессий впервые заговорили
во время хрущевской «оттепели». И «Один день Ивана Денисовича», напечатанный в «Новом
мире», поверг страну в шок своей, казалось бы, неприкрытой правдой. Правда,
однако, была гораздо более страшной. Однако в полном объеме жители страны
Советов узнали ее только после перестройки. Первые несмелые еще статьи, реабилитация
политзаключенных, имена репрессированных комдивов, писателей, артистов,
спасенные от забвения, и книги, книги, трагические свидетельства тех, кто
пережил и выжил…
Кинематографисты не могли не откликнуться на
эту тему. Впрочем, безусловных удач, если вспомнить, не так уж и много. Тема не
исчерпана до сих пор и еще ждет талантливого и сильного художественного
воплощения.
В 1994 году, когда проблема сталинизма уже не
воспринималась так остро, как во второй половине 80-х, можно даже сказать, «навязла»
и поднадоела, к ней обращается мэтр отечественного кино Никита Михалков. Фильм «Утомленные
солнцем», который многие наши критики тут же поспешили обвинить в
конъюнктурности и спекуляции на проблеме, тем не менее завоевал Гран-при жюри в
Каннах и даже такой недосягаемый «Оскар».
Заслуженно ли? Или здесь больше политики, чем
объективной оценки художественных достоинств фильма? Возможно, была и политика.
Возможно, иностранцев поразила экзотика наших реалий, о которых вдруг стало
можно говорить (Gorbacheff! Perestrojka!).
Но все же, художественный фактор, несомненно, перевесил. Можно что угодно
говорить о продолжении фильма, но первый фильм – неоспоримая удача Михалкова.
Фильм получился очень цельным, не
политизированным, а философским. Мастерски срежиссированным и сыгранным. И не
черно-белым, а ведь такая опасность существовала: «красные», то есть «сталинисты»,
мерзкие сволочи, «белые», те, кто против них, – невинные герои. В фильме нет
разделения на плохих и хороших, там вообще нет однозначных характеров. У
каждого героя своя правда и своя трагедия.
Вся драма держится на противостоянии главных
героев – комдива Котова и Мити (великолепные работы Никиты Михалкова и Олега
Меньшикова).
Котов, каким броско, ярко рисует его
Михалков, - сильный, уверенный в себе, купающийся в любви народной. Митя ему не
соперник. Котов танки останавливает, да он и сам, как танк, он давит, не дает
дышать, уверенный в том, что уж его-то, Котова, никто не раздавит.
Он любит свою жену, дочку, причем, кажется,
что связь между ним и дочкой сильнее, чем с женой, здесь и понимания больше, и
доверия. А Маруся – всё-таки так и осталась немножко чужой, не своей. С дочкой
ему проще. И малышка Надя Михалкова не играет вовсе – рядом любимый папа и ее
наивное «Папа, я тебя обожаю-преобожаю», конечно, относится не к персонажу
Котову, а к самому Никите Сергеевичу.
Мужественный
комдив воспитывает свою позднюю радость, свою кровинку по нехитрым заветам:
учись хорошо, почитай родителей и люби свою советскую родину. Надюша так и
живет. Мечтает скорее вырасти и стать пионеркой, любит кататься на лодке и модную
песенку «Утомленное солнце». Счастливый наивный ребенок. Впрочем, в такой же
счастливой наивности пребывает и ее отец. Он до последнего не поверит, что его
могут вдруг просто взять и стереть. Словно ластиком. Как когда-то он стер Митю.
У
Меньшикова задача была невероятно сложная. Потому что Митя, с одной стороны, ну
такой обаяшка, красивый, веселый, умница. А с другой – просто до дрожи
отталкивающий персонаж. По сути – палач. Сложить эти противоположности и
создать цельный достоверный образ – это под силу только великому актеру.
Митя
появляется в доме Котова, уже зная о своей «миссии». Он веселится, дурачится,
как клоун, паяц, и песня, с которой он появляется, - «Смейся, паяц, над
разбитой любовью». А веселящиеся родные не подозревают, что до этого у него
была «русская рулетка», и капли пота на лбу, и игра с судьбой – идти, не идти. Марусю
он любит по-прежнему – отчаянно, обжигающе, безнадежно. Но нельзя
вернуть прошлое веселье, прошлую жизнь и прошлую Марусю. И под маской веселости
у Мити проглядывает такая усталость, и такая обреченность…
Митя
еще попытается побороться за Марусю. Он все время будет подчеркивать, какие они
разные с Котовым, как он выгодно отличается от малограмотного комдива. Канкан, «Гамлет»,
французский язык - всё общее, что связывало когда-то их с Марусей и всей ее
семьей. Это была его семья! А Котов пришел и все отнял. Митя ходит по когда-то
родному дому, где знакома каждая половица, как неприкаянный, – нет ему больше
места здесь, чужой… Самодовольный комдив всё занял, всех подчинил себе.
И Котов
чувствует, что Митя здесь не просто так – детство вспомнить. И он тоже начинает
всячески ему показывать: я здесь главный, и Маруся моя (вот какая горячая она в
постели), и дочка моя, и дом мой, и все, кто в доме, и вот тебе дробью «яблочко»
в ответ на твою интеллигентную чечетку.
Митя насмотрелся на таких вот «несгибаемых» и «легендарных», и чем они
заканчивали. Он здесь вестник смерти, и ему странно, на что расходует Котов драгоценные
последние минуты: незначащие разговоры, обед, футбол…
У
Котова же было время покончить с собой. Но он до конца не поверит, что его щит «легендарный
комдив» окажется картонным… И простится, по сути, он только с дочкой. Он тянет,
тянет эти последние мгновения со своим «утконосиком». Игра «Кто дольше прогудит»
- это стон его, тоскливый стон, когда душа разрывается, прощаясь с самым драгоценным
своим существом.
Последние минуты перед чертой, перед тем, как уехать навсегда. Все упоенно поют
«Вечерний звон», песню о прощании с домом, с прошлым, так поют, словно поют отходную. И комдиву, и Мите…
Уже
в машине Котов почувствует, что он никакой не комдив, друг Сталина, а так, «щепка»,
которые летят, когда лес рубят. Его нечеловечески изобьют. И вот тогда вырвется
у него жуткий, жалкий, униженный вой…
Митя
смотрит на раздавленного комдива без жалости, но и без превосходства. Он часть
этой системы и лучше всех знает, что он сам такая же жертва. Сегодня везет
он, завтра повезут его. Митя знает, потому только страшная мертвая усталость у
него в глазах.
Тоталитарная
власть уничтожает людей не только физически – духовно, морально. Убивает человеческое
в людях. Каждый герой ставится перед моральным выбором в фильме. Этот выбор
есть у Мити: отомстить – не отомстить, выполнить приказ – не выполнить. Был у
Маруси – память о Мите или обеспеченная жизнь с Котовым. Есть у Котова – умереть
самому, но с честью, или быть униженным и предать своих родных в аду застенков НКВД. И все герои высокий
выбор, по сути, так и не делают. А в конце фильма оказывается, что и выбора
теперь уже нет. Тоталитарная машина его никому не оставляет.
Запоминается
страшный момент с Митей, пронзительно сыгранный Меньшиковым. В воздух
поднимается огромное лицо Сталина на транспаранте – какой-то очередной
праздник. Лицо Мити – искаженное, презрительное, злобное, губы словно судорогой
свело. А рука поднимается – честь отдать. Как будто не своя, под гипнозом, под
неведомым приказом, но поднимается…
Весь
фильм пронизывает сквозная метафора: шаровая молния залетает в дом. Она может
просто вылететь, а может, наделать много бед, может, взорваться, убить. Тонкий
баланс между жизнью и смертью – жизнь в обществе с тоталитарным режимом. В
любые времена. И в любом государстве.
Комментариев нет:
Отправить комментарий